Когда-то моя жизнь была совсем другой. Был отцовский дом, в котором жила, оберегаемая им и братом, в окружении слуг. Была учёба, которая мне даже нравилась, пусть далеко уже не все родители были согласны, что девушкам нужно образование. Большинство склонялись к тому, что нам стоит задумываться лишь о семье. Были встречи с подругами, а ещё мой маленький бунт, который и вышел мне боком. Должна была дождаться сопровождение, слугу или даже нескольких, которые сопроводили бы меня домой, но так хотелось вечером, после заката, пройтись по улочкам города, в котором родилась и росла, что я просто не стала никого дожидаться. Наш город не был опасным... Мы просто не знали, что в нём появился тот, кого можно считать хищником. В тот вечер моя нить жизни, которую в руках держали мойры, могла быть перерезана, а душа моя отправилась бы в Подземное царство. Но тот, кого я повстречала на узкой улочке, сохранил мне жизнь, но полностью её изменил, забрав с собой. Наверное, отец до сих пор безутешен, а всё из-за моего упрямства и глупости, которые сослужили мне такую скверную службу. Была сама хозяйкой в доме, а стала прислугой вампиру. Некоторые легенды и мифы, оказывается, не лгут. Теперь знаю это, как никто другой. Вижу лично, каждый вечер, когда господин мой просыпается от сна, в комнатах, которые находятся в подвалах домов, без окон. Так необходимо. И к моменту, как он проснётся, уже должна сделать если не все дела, то их большую часть, ведь когда он вернётся с прогулки, буду нужна ему. Точно так же, как и сейчас. Он сам сказал, чтобы закончила всё и пришла к нему в комнату с камином. Можно было не сомневаться, что сделать это необходимо как можно раньше. Годфри ненавидит ожидание. За это следует наказание.
Не могу справиться никак с дрожью, пусть сколько раз уже была во власти господина. С того самого вечера, как столкнулась с ним на улочках своего родного города. Могла бы стать одно из его многочисленных жертв, осушает которых до дна, забирая их жизнь этим, но почему-то стала исключением, в данном случае. Господин сохранил мне жизнь, но забрал с собой, чтобы прислуживала ему. Это не было привычно для меня, ведь мне самой кого-то прислуживали в доме отца, но всему оказывается можно быстро научиться, если от этого зависит жизнь. Однако, всё ещё, сколько бы времени ни прошло с того вечера, не могу убедить себя быть спокойнее. Каждый раз, когда Годфри приказывает оставить все дела и явиться к нему, почти всегда знаю, чем это закончится. Нельзя сказать, что это так уж больно, когда он забирает кровь, но всё так же волнительно. Не в положительном ключе, тут скрывать нечего. Если же речь заходит о близости, то тут всё давно не так однозначно. Когда господин в хорошем расположении духа и настроении, то вполне могу рассчитывать на приятные ощущения и даже достичь пика удовольствия. Это открылось совсем недавно, когда впервые моё тело так отреагировало на нашу близость. Томление, нарастающее внизу живота, жаркой волной прошлось по всему телу, чего ранее не случалось. Это стало полнейшим шоком для меня, а для господина вполне удовлетворительным фактом. С тех пор, уже несколько раз подобное повторялось. А те ночи, когда он был особенно нежен в самом начале. Если же он раздражен или зол, то как бы ни пыталась расслабиться, он причинит боль всегда. Он будет упиваться ею. Сделает это осознанно, специально. Знает прекрасно, чего боюсь и чего не люблю. А господин в принципе изобретателен.
И я никогда не знаю, как именно будет в эту ночь, что наступила, оттого и не могу справиться с волнением, ощутимым даже прямо сейчас. Уверена, от внимательного взгляда вампира это не укрылось. А ещё он слышит стук сердца, выдающий меня с головой.
Спешно выполняю его приказание, прозвучавшее  спокойным и пока расслабленным тоном. Помню, что когда впервые сказал раздеваться, тоже не полностью, со мной чуть не случилась истерика. Это было непривычно. Стыдно. Страшно. Но даже тогда, лишь бы не разозлить его и не стать ещё одной из его списка, которого формально не существует физически, обнажилась перед ним. Спустя время, проведённое подле него, это даётся с каждым разом всё легче. К тому же, сейчас он пожелал видеть в ночной сорочке. Это немного легче для меня, даже если после он сам избавит  от остатков одежды, чем остаться совсем уж обнажённой сразу. Всё ещё это слишком откровенно. Меня же не так воспитывали в доме отца. Впрочем, та жизнь должна остаться лишь в воспоминаниях. Сама же нарушила то, чему обучали. Девушке не пристало так поздно выходить домой без сопровождения. Впрочем, кто знает, как было бы, будь со мной кто-то ещё в тот момент. Возможно вампир бы просто избавился от тех людей, так же пожелав меня. Никто не знает, как могло бы быть. Есть только то, как есть сейчас.
Вновь опускаюсь на колени, стараясь не смотреть на мужчину, расположился который на ковре, недалеко от камина. Меня тоже завораживает огонь, но сейчас господин смотрит уже не на него, а на меня. Иногда от его взглядов я словно плавлюсь, изучает когда внимательно. Что он при этом думает - могу только гадать, но едва ли это будет правильный ответ. Господин Годфри не просто закрытая книга, но и спрятанная в темной зале, где не будет никогда света. Порой мне даже жаль, что это так.
Распущенные волосы, это его приказ о том, в каком виде должна к нему являться, убираю на одну сторону, в то же время чуть приспустив с плеча ночную сорочку. Склоняю голову набок, прекрасно понимая, чего мужчина от меня пожелает. Я почти уверена, что с ночной прогулки он вернулся кем-то уже насытившись, но он всегда приглашает меня. Пусть даже ради пары глотков. Очевидно, ему это нравится. Это почти традиция, которая всё ещё волнует и даже тревожит. Даже когда господин полностью расслаблен и спокоен, расположен ко мне, в момент, когда клыки острые и опасные разрывают кожу, всё равно испытываю боль. Кто бы этого не боялся? Даже приняв уже свою судьбу, сплетенную мойрами.
Стараюсь замереть в одном положении, быть покладистой и не сопротивляться, даже если сердце начинает в груди чаще биться, от присутствия опасного монстра рядом. Всё моё нутро буквально сводит от этого осознания. Даже если бы не знала этого разумом, сердце бы чувствовало. Потому я закрываю глаза, чтобы не видеть, как господин придвигается ближе. Достаточно того ощущения, испытываю которое в его присутствии. Вдох, выдох. Это не должно быть первобытным ужасом. Это далеко не первая ночь, когда он пьёт мою кровь. К тому же, после первых мгновений, если Годфри будет доволен, то боль сменится жаром, лёгким возбуждением. Разве это так уж ужасно?
Впрочем, пока боли я так и не ощутила. Мужчина перехватывает пальцами мой подбородок, а после делает то, чего от него совершенно не ожидала. Даже глаза открываю в этот момент.
— Господин... Тихим шёпотом срывается с губ. От удивления даже глаза наверное становятся больше в этот момент, взгляд более открытый, с увеличенными зрачками. Вместо укуса и вспышки боли, пусть и быстро проходящей, сменяющейся жаром - настойчивые поцелуи, расцветают которые по моей нежной коже. Это приятно. Так же, как и тот момент, что его руки легли на талию, прижимая к себе ближе. Очевидно, это очередное доказательство, что не понимаю, что именно он от меня жаждет. Чего ждёт. Это, по идее, плохо для меня, как для служанки. Невозможность предугадать потребности того, кому служу. А мне бы хотелось, быть может, угождать ему даже раньше, чем поступит приказание. Но сейчас гоню от себя эти мысли прочь, а ещё решаюсь переместить свои руки с коленей, сначала на плечи Годфри, а после сдвинуть их ближе к шее. Этот порыв идёт изнутри, возможно даже от сердца. Не в первый раз ловлю себя на мысли о том, что хочу прикоснуться к господину. Возможно, сейчас это его взбесит, мои попытки обнять, в знак ответной реакции на его прикосновения. А может он позволит мне эту вольность. Одно только можно понять однозначно - это покажет лишь время, проведём которое сегодня вместе. Только оно покажет, какой реакции достойна от своего господина. Будет он достаточно щедрым, чтобы подарить удовольствие или же моя 'награда' сопряжена с болью.